Мы не беремся чертить облика, определять характера женщины вообще. Знаем мы, были умные, даровитые люди, принимавшиеся за это невозможное дело. Они полагали, что приблизительно почти верно можно сказать: "Женщины то, женщины другое; вот как сложился ум их; вот их характер, смотрите, вот они!”.

Вздор! пустое! Мы не пойдём рисковать там, где сокрушились самые отважные плаватели. Если показан подводный камень, зачем не обойти его? Обойдите землю, вы не найдёте десятка женщин, десятка мужчин, десятка деревьев, десятка листьев, совершенно похожих друг на друга; вы прийдёте только к тому убеждению, что каждая женщина—отдельный мир, отдельная бездна, непохожая на другие миры, на другие бездны; что каждая из них - рай и ад, не имеющие никакого сходства ни с каким раем, ни с каким адом. После этого глупо утверждать, как нам приходится часто прислушиваться, что женщины добры, что женщины злы; что они смышлёнее, даровитее мужчин; что в них больше самоотверженности и т. д. Женщины не одинаковы. Без сомнения, как и все одноплеменные существа, женщины одарены общею организацией, тождественною в смысле физиологическом, моральном, разумном, но эта самая тождественность до чрезвычайности разнообразна в каждой черте их, в каждом их движении, в каждом жесте, в каждом деле, в каждом чувстве. Обойдите весь свет, повторяем, и вы не встретите десятка женщин, которых поцелуй был бы одинаков; то же самое можно сказать о всех проявлениях жизни женщины.

После этого рассуждайте о женской натуре, о назначении женщины, о роли, выпавшей ей на долю! Многообразна эта натура, непохожа одна роль на другую, а в предназначении женщины одно общее свойство: ей суждено порождать человека и быть краеугольным камнем семейства. Засим всякая общность исчезает, и если вы станете дурно или хорошо говорить о женщинах, я стану спорить с вами и опровергать примерами доводы ваши.

Мужчины и женщины щедро одарены добрыми свойствами и недостатками: воспитание развивает первые и сдерживает последние. Мужчина выше женщины, или женщина лучше мужчины? вопрос совершенно бесполезный, ни к чему не ведущий, а главное, разрешению не поддающийся; в таком случае к чему и выдвигать его? Есть мужчины, более нежные, более любящие, более преданные, более чувствительные, нежели большая часть женщин. Есть и женщины, более даровитые, более твердые, более мужественные, нежели любой мужчина. Ведь это исключения, скажете вы; но нет правила без исключения. И пошлая женщина, и зверь-мужчина - тоже исключения, потому что эта пошлость, это зверство не похожи на всякую другую пошлость, на всякое другое зверство.

Итак не будем говорить о частных личностях, поговорим о натурах. Натура женщины выше или ниже натуры мужчины? Этот вопрос приведёт нас к тому же неисходному лабиринту, по которому мы сейчас блуждали, и только здравый смысл поможет нам из него выбраться.

Господь создал существо полное,—общественную личность, т. е. мужчину и женщину. Разрозненные, разъединённые эти две половины никакого значения не имеют, ценности то же. Только союз даёт им существенную ценность, и потому чувство любви, производящее этот союз, сильнее всех других сил; потому одна любовь есть уже вера; затем, что она, уже в виду выполнения божественного закона, связует, сближает то, чему суждено сблизиться, то, что должно составить существо полное, дарующее жизнь.

Только вследствие нашего варварства, неприязненного взгляда на дело, мы разрозниваем, разъединяем то , что в сущности составляет одно целое; мужчины и женщины подводят друг друга под какую-то мерку , анализируют друг друга, разбирают, судят друг о друге, как будто о существах натуры различной, нетождественной, о существах, осуждённых жить в непрерывной борьбе, из которой приходится выбиваться, как грудные дети выбиваются из пелёнок. Пора однако ж взглянуть на дело иначе. Один мужчина, одна женщина—ничто; да простят нам сравнение: отдельно взятые мужчина и женщина— разорванный надвое, пополам кредитный билет, имеющий тогда только ценность, когда обе половины сближены, соединены! Как быть! Высокомерие мужчины должно подчиниться этой истине; что ни говорите, а истина эта выше всякого высокомерия и всякого противодействия.

С той поры, как основались общества, мужчина распоряжается женщиной на диких правах существа сильнейшего. Мускулы мужчины объёмистее, крепче мускул женщины, и этот объём, эту крепость он употребил во зло. Кажется, факт этот ничего не говорит в пользу мужчины, а между тем приходится слушать людей, подчас очень умных, утверждающих, что уже по существу своему мужчина выше женщины. Так! Но как волк, по существу, выше ягненка, как ястреб выше горлицы, как с ног до головы вооруженный разбойник на большой дороге выше честного человека. Превосходство такого рода можно принимать в расчёт в зверинцах, а не в обществах, и потому, что человечество находится в переходном состоянии от варварства к цивилизации, от детства к совершеннолетию, именно потому устарелые, отжившие права на превосходство, основанное на крепости мышц, в наше время подвергаются контролю, пересмотру.

Мужчина, как мы сказали, употребил во зло крепость мышц своих и на этом основании порешил, что он, по существу своему, выше женщины; он один написал уставы, определившие взаимные отношения полов; он подчиняет этим уставам женщину, как подчиняет победитель побеждённого, как лев подчиняет зверей слабейших.

Это воображаемое превосходство мужчины более всякого другого должно подвергнуться контролю и ревизии. Лишь только мы восстановили истину, что общественная личность—мужчина и женщина, то есть чета вместе взятая, то всякое домогательство одного пола на другой, разумеется, исчезает. Отвечайте: из двух полушарий, составляющий шар земной, которое превосходнее? Мужчина и женщина—тоже два полушария; пока божественное дыхание любви не соединит их, полной сферы нет.

Говорят, будто женщины хитростью, ловкостью стараются выпутаться, эмансипироваться. Вот это уж ни на что не похоже! Как будто им, узницам, можно ставить в вину то, что они хитростью и ловкостью хотят выбраться на свет Божий! Но разве только этими, весьма разумными, впрочем, средствами, женщины наконец улучшили свое положение, стали наконец выше, нежели стояли прежде? Конечно, нет! В долгой борьбе женщины проявили много доблестей, много добродетелей, доступных немногим мужчинам. Они добились уважения мужчин, добились их внимания, и внимания серьёзного. Как подумаешь, что такое были женщины в первоначально сложившихся обществах и что они стали впоследствии, как всмотришься в то влияние, которым они ныне пользуются, и в то, что свершили в деле смягчения нравов, невольно чувство почтения и удивления наполняет грудь.

Как! существо низко постановленное, подчинённое, рабыня, созданная на потеху властителя своего, существо, покоряющееся своенравной воле во всём, что только для него жестоко н унизительно, это существо сознаёт своё достоинство, сознаёт величие своё, знает, что оно, как мужчина, создано по образу Господа, и, слабое, безоружное, встречаемое насмешливою улыбкой, это существо принимается за дело своего восстановления и возвышается собственною доблестью, не взирая на подъемлющиеся со всех сторон преграды! Вотще на вселенских соборах и советах поднимают вопрос: есть ли в женщине душа или нет? Вотще предания говорят, что женщина—вина грехопадения первого человека; вотще проклинают женщину и обходятся с нею, как с невольницей; вотще мужчина отвергает в ней всякое разумное развитие, не даёт ей доступа к жизни политической; она возносится всё выше, выше, она заставляет преклониться пред собою своего угнетателя и господина. После всего этого скажите, как же не удивляться такому торжеству женщины!...

По подвигам, уже совершённым женщиною, можно определить её дальнейшее значение в обществе. Но все эти подвиги ещё ничто с теми, на которые она призвана в неотдалённой будущности. Вот какое убеждение врезалось в ум и сердце наше: мы не выберемся из глубоких неурядиц, в которых бьются современные общества, мы не уйдём от столкновения двух ратоборствующих начал, — от столкновения добра и зла, прошедшего с грядущим, , тьмы со светом, суеверия с верой, самоуправства с просвещённой и разумной свободой, пока не проявит благодетельного посредничества своего женщина.

Что это будет за посредничество? как оно проявится? Мы бессильны отвечать на эти вопросы, но ждём его терпеливо, покорно.

Когда, за девятнадцать столетий до нас, юная жена бедного плотника разрешилась в яслях от бремени, Рим, оглушённый грохотом нескончаемых оргий своих, и не подозревал, что новорожденное дитя через немногие годы возгласит миру новое спасительное учение веры, опрокинет кумиры н возвестит миру любовь к ближнему, как самую высокую добродетель людей.

И юная жена названа: была сосудом избранным, звездою утренней, царицей небесной; и народы преклонили главы пред женой, родившей Мессию, зане Господь избрал ее. Как великие люди, гений и слово которых выдвигают вперёд человечество, повинуются вдохновению свыше, так и женщины, способствовавшие или способствующие возвышению пола своего, были или суть орудия воли божественной.

Да не подумают, будто мы той веры, что, не ныне, так завтра, одно слово женщины изменит лицо земли, превратит зло в добро, черное сделает белым. Нет! Развитие человечества можно уподобить развитию растительности, пред нашими глазами ежедневно совершающемуся. Тихо, постепенно зреет зерно, брошенное в землю, медленно обращается оно в питательный колос; дуб, прежде нежели раскинул широколиственные ветви свои, был прежде маленьким жёлудем, а потом слабым деревцем; только через многие годы стал он могучим деревом и облекся в твёрдую кору. Человечество развивается медленно, его растительность соразмерна массе его. Это древо-гигант — до сих пор ещё в младенческом возрасте, и Господь руками посредников своих прививает его, да принесёт оно сочные плоды. Эта прививка для нас, близоруких, очи которых дальше собственной смерти ничего не видят, происходит, конечно, медленно, но на самом деле она совершается с быстротою поразительной . И вот, но нашему мнению, за этою прививкой необходим попечительный уход женщины.

Одни мужчины бессильны в этом деле. Это— такая истина, в которой суждено убеждать нас событиям всё яснее и яснее, до той поры, пока мужчина сам сознает своё бессилие, пока себялюбие его наконец увидит промах, преклонится пред одной половиною человечества, без сомнения, отличающуюся от другой, но тем не менее равной, призванной на общее дело нравственного и умственного развития человечества.

Всматриваясь в движение, совершающееся пред нами в последние 20—30 лет по поводу всего, что относится до женщины, движение, в котором сама женщина принимает разумное и деятельное участие, изучая произведения ума, беспрестанно появляющиеся, имеющие целью восстановить влияние и общественную деятельность женщины, мы считаем невозможным не уверовать в близкое посредничество женщины гениальной, женщины, не пишущей ни стихов, ни романов, ни книг философских, но словом и делом выясняющей задачи, волнующие нас, смиряющей столкновения и неприязнь, рвущие нас на части.

Мы не пишем мадригалов, не говорим любезностей. Знаем, что на этом пути можно и пошутить, и поострить чрезвычайно ловко. Не станем рассуждать и о том, что такое—женщина в наших обществах и семействах, о доле ей выпавшей, о роли ею выполняемой. Здесь можно высказать многое и за, и против женщины. Одна сетует на судьбу свою, другая, пожалуй, скажет тем , которые или которая хлопочат об улучшении быта женщины вообще: "да вам-то что? что вам за дело?" Всё это только подтверждает мнение наше, высказанное в начале статьи, о решительной невозможности составить одно общее мнение во всём, что касается женщины. Но вот что возможно утверждать и что спору не подлежит: Господь создал человечество из мужчин и женщин; неестественно, ненормально, чтобы только мужчина произносил приговор по жизненному вопросу всего человечества.

В былые дни, когда война бывала единственным проводником сближения многообразных племён, естественно, что мужчина один решал дело, а женщина сидела за очагом, покорная рабыня своего властелина и повелителя. Но когда владычество войны стало выдыхаться, когда народы древние средства сближения заменили другими, более плодотворными, взаимным промышленным и торговым обменом, тогда нелепо думать, что женщина не должна принимать деятельного участия в прогрессивном движении, что решения нравственных вопросов могут совершаться и без её участия. Само собою разумеется, что здесь речи нет об участии женщин на мирских сходках, или при политических спорах: их содействию суждено проявиться под формою более возвышенною.

Таковы наши убеждения и мы громко выражаем их. Полагаем, что мы, мужчины, только тогда выбьемся из путаницы, связавшей нас по рукам и по ногам, когда женщина или женщины проявят своё кроткое, убедительное, могущественное посредничество в шумных наших столкновениях и неисходной неурядице, в которых мы вращаемся. Мы ясно видим направление человечества, но пути прямого не сыщем, пока пойдём одни с одною мужскою гордостью, с мужскими страстями: рука женщины должна нам указать этот путь. Здесь является необходимость заключить новый дружественный трактат: трактат права, правды, просвещённой и разумной свободы. А что такое право, правда и просвещённая свобода, мы этого ясно не поймём, не решим, пока женщина не выскажет мнений своих о том, что нам так важно, что занимает умы наши.

Печатать позволяется. С. Петербург, 25-го января 1861 г.

Цензор Е.Волков.

В типографии Н.Греча.